Нигора Муратова, пациентка, у которой 15 марта была выявлена первая в Узбекистане коронавирусная инфекция, стала объектом обсуждения и многочисленных дискуссий в социальных сетях, за прошедшее время о ней распространялась разнообразная противоречивая информация. Сайт Kun.uz организовал эксклюзивное интервью, чтобы узнать её мнение о сложившейся ситуации.
- Нигора, давайте начнем с самого начала. С какой целью вы ездили во Францию, с кем вы были там и сколько дней?
– Я поехала во Францию с двумя целями, во-первых, чтобы поддержать моего племянника [подросток, который показал видео, снятое во Франции с тетей в социальных сетях - ред.] и его тренера на спортивных соревнованиях. Во-вторых, я пробыла во Франции всего один день и улетела в другую страну. Мои спутники вернулись домой через Турцию 5 марта. Мой племянник тоже был помещен на карантин и обследован, слава Богу, у него не было обнаружено никакой болезни. 10 марта я прилетела из другой страны в Париж и находилась в транзитной зоне аэропорта с утра до 17:00 вечера.
Рейсом, которым я прилетела в Узбекистан, летели еще примерно 40-50 пассажиров. Утром 11 марта в 05:30, мы приземлились в Международном аэропорту Ташкента. В самолет поднялись специалисты и измерили температуру тела каждого пассажира с помощью тепловизоров.
В аэропорту, меня встретил мой муж и отвез меня домой. Я летела 9 часов из другой страны во Францию, пробыла в аэропорту с утра до позднего вечера, и потом снова 7 часов летела в Ташкент. Естественно, я очень устала и 11 марта проспала весь день дома. 12 марта, в четверг, к обеду к нам пришли гости - 5 человек. Мы были дома - мои невестки, мои дочери. Всего собралось около 10 человек. Разговоры о том, что было приглашено 35 человек - неправда, я живу в многоэтажном доме, и у меня в квартире столько людей просто не поместятся.
– Вы сами - врач, как вы ощутили первые признаки заболевания, и как возникло предположение, что это коронавирус? Откуда вы узнали о диагнозе?
- На самом деле, у меня был куплен билет на поездку в начале февраля в Китай. Мне нужно было привезти оборудование для нашей клиники. Именно из-за боязни заразиться коронавирусом, я отменила поездку. Но все равно оказалось, что мне было суждено им заболеть.
Как я уже сказала выше, до того, как я вернулась домой, и на следующий день не было ни одного симптома болезни. 13 марта, то есть в пятницу, я почувствовала себя немного вялой. Температура у меня не поднималась, не было ни кашля, ни боли в горле, только болела голова и ощущалась слабость. Тогда я позвонила знакомому вирусологу и сказала ему, что хочу проверить себя. Врач велел мне прийти в НИИ вирусологии 14 марта, и сказал, что анализы на это заболевание больше нигде не проводятся.
13 марта я вышла на работу, около 1,5 часов работала только в кабинете, за своим компьютером. Я не входила в кабинеты ни к одному врачу, не принимала больных. Несмотря на то, что у меня есть диплом врача, сейчас я - не практикующий врач. В основном занимаюсь развитием клиники. Я вернулась с работы домой и снова легла спать в своей комнате.
14 марта, в субботу утром, я вместе с супругом поехала в институт и вместе с моими знакомыми врачами сдала анализ, примерно в десять часов. Мне дали номер дежурного врача и сказали, что вечером я могу узнать результаты анализа. Я была дома до 18:00 и снова спала, не впуская никого в свою комнату. Затем, когда я позвонила в институт, мне сказали: «ваш анализ отрицательный [то есть вирус не обнаружен]».
После этого я на радостях обняла и поцеловала свою внучку и дочь. Я решила, что это состояние - усталость от дороги. Но с 20:30 мне один за другим стали поступать телефонные звонки, позвонили из Департамента здравоохранения города Ташкента, и сказали, что скорая помощь отвезет меня в институт. К счастью, в тот день я не поехала на скорой, так как в то время сотрудники не были в специальной защитной одежде, и также могли заразиться вирусом от меня.
Вместе с моим младшим сыном вслед за машиной скорой помощи мы в 21.00 добрались до Института вирусологии. Женщина-эпидемиолог опрашивала меня в течение 1,5 часов и получила всю информацию о том, с кем я встречалась за последнее время, о всей моей семье. У мня и моего сына взяли анализы и поместили нас в один изолятор. И до этого момента я чувствовала себя нормально, никаких внешних симптомов болезни не было.
– В первые дни вы были единственным пациентом в больнице. Поскольку вы были первым пациентом, заметили ли вы замешательство у врачей или неуверенность в тактике лечения?
– В ту ночь мы с моим сыном не спали до шести часов утра. В восемь часов пришли врачи, поместили нас с сыном в отдельные изоляторы, и сказали нам, что как у меня, так и у моего сына анализ оказался положительным [то есть вирус был обнаружен].
В тот же день 111 человек, члены моей семьи, гости, которые приходили, моя мама, сестры, племянники, в общем все, с кем я виделась, вместе со мной были взяты на карантин.
В 15.00 того же дня в больницу привезли супругов, которые вернулись из Лондона, у них тоже была обнаружена болезнь. Их поместили в боксе по соседству со мной, мы общались только по телефону. Карантин принял очень серьезный характер, каждого, кто приезжал из-за границы, стали проверять очень тщательно. Количество пациентов в больнице росло.
Но врачи, не проявляя замешательства принялись за лечебный процесс. По лекарствам, условиям тоже в общем-то недостатка мы не ощущали. Чувствовалось, что весь этот процесс находится под личным контролем нашего президента. Пусть все те, кто принимал участие в нашем выздоровлении, и кто сейчас борется с болезнью, будут здоровы.
– Еще несколько человек из вашей семьи заболели. Сколько из них выздоравливают и сколько продолжают лечиться?
– В те дни, когда мне сказали, что 13-14 человек из моей семьи заразились этой болезнью, мир, казалось, перевернулся, я была в глубоком шоке. Меня охватила паника, я очень боялась. Хотя никаких серьезных симптомов заболевания не было, мой 50-летний супруг, 68-летняя мать, 40-летний брат, 25-летний сын также оказались заражены коронавирусом. Пережить такое для женщины, матери очень тяжело.
Потому что я оказалась без вины виноватой перед своими самыми близкими людьми. И это, несмотря на то, что в дороге я всегда надевала маски, перчатки.
Первые признаки болезни я начала ощущать уже на 7-8-й день. У меня поднялась температура, и появился сухой кашель. У моего сына болезнь была легкой, а у моей матери, у моего супруга и моего брата она протекала тяжелее. До сих пор я сама нахожусь на реабилитации, моя мать, брат и сын продолжают лечиться в Институте вирусологии.
- Вы были зарегистрированы как первый пациент с коронавирусом. Чувствуете ли вы психологическое воздействие этого факта?
- Видно, это было суждено мне... Хуже того, – оскорбления в соцсетях очень сильно ранят мое сердце. До сих пор общественность почти ничего не знает о более чем 1300 больных этой болезнью, 129 из которых выздоровели, и никакого психологического давления на них не было. В медицине известно, что сильный стресс снижает иммунитет. Но меня мучил не только сильный стресс, но и оскорбления некоторых людей с низким уровнем культуры, они были очень болезненными, это заставляло меня плакать непрерывно по несколько часов подряд. Ведь я не нарочно заболела, а заразилась и пострадала прежде всего моя семья!
В настоящее время число людей с этим заболеванием во всем мире превысило 2 миллиона человек. Это - пандемия и поиск виновного в таких условиях лишен всякой логики.
– Сообщали, что один из умерших пациентов был в контакте с вами. Как вы это прокомментируете?
- Да пребудет милость Аллаха с ним, с этим 39-летним ЛОР-врачом. Услышав, что он умер, мы с мамой молились вместе в больнице. Я слышала, что этот врач попал в реанимацию в тяжелом состоянии, но так и не смогла выяснить, кто он такой. На следующий день, когда он умер, я услышала сообщение, что покойный «контактировал с первым заболевшим пациентом», и вторично оказалась в шоке. Потому, что тогда я узнала имя и фамилию этого человека, я уверена, что вообще не знала покойного, никогда его не видела и поражена тем, откуда такая информация вообще могла появиться.
111 человек, связанных с клиникой, где я работаю - 42 пациента и 69 сотрудников [врачи, медсестры, технические работники] находились на карантине в течение 19 дней, все они вернулись в свои дома, никто из них не заболел. 72 квартиры в многоэтажном доме, в котором я живу, тоже 15 дней находились на карантине, и все те, кто там живет, тоже здоровы.
Думаю, что я очень верно поступила, когда на второй день поехала и сдала тест. Потому что, как заведующая клиникой, я могла бы также пойти к себе на работу, показаться ЛОР-врачу, терапевту или другими специалистами, лечь в палату и лечиться.
Моя семья, друзья, близкие поддерживали меня, никто из них и не подумал винить меня, но люди, которые не знают и не видели меня никогда, не перестают это делать. До сих пор мои родственники пытаются защитить меня от различной клеветы недоброжелателей.
- От вашего имени в социальных сетях распространены различные заявления. В одном из них женщина говорит, что результат вашего теста на самом деле был отрицательный. Как вы к этому относитесь? Сказаны ли эти слова под влиянием эмоций или это действительно имело место?
- Дело в том, что в тот день, когда [анализ был впервые сдан], мне сказали, что я не больна, поэтому я сопротивлялась [не веря, что была заражена] в течение четырех дней. Не знаю, то ли я не хотела, чтобы все члены моей семьи заболели этой болезнью, то ли я не хотела быть первой зараженной. Я записывала обращения, будучи в состоянии глубокого нервного потрясения... Мне очень трудно отвечать на этот вопрос, да, действительно, эти слова были сказаны под влиянием эмоций.
Даже сегодня, хотя я лечусь от коронавируса уже 33 дня, мое состояние нельзя назвать хорошим. В моем сердце были обнаружены негативные изменения. Самое главное – то, что я пережила, было невероятно тяжелым ударом для меня и моей семьи.
Никому не пожелаю пройти через все это. Нужно строго соблюдать инструкции по защите, а при появлении симптомов заболевания проконсультироваться с вирусологом. Пусть каждый бережет себя и пусть ни один человек не пострадает от этой болезни.
Беседовал Аброр Зохидов,
перевод: Вадим Султанов.
