«Мы поехали в Турцию не развлекаться…» Проблемы мигрантов на примере семьи Нодиры Кодировой

Насколько актуален вопрос: суицид или всё-таки убийство, произошло в доме турецкого депутата, настолько же важен вопрос о том, какие выводы мы сделаем из очередной трагедии, произошедшей с трудовым мигрантом – гибели 23-летней девушки.

Беседа с братом Нодиры - Мухаммадали Каршибаевым, привела нас к такому выводу.

 «Мы поехали в Турцию не развлекаться.  А для того, чтобы работать, купить своё жильё, из-за нужды. Каждый хочет жить у себя на родине, вместе со своей семьей, общаться с друзьями и ходить на свадьбы ...», - говорит М.Каршибоев, который последние 5 лет провел на заработках в Турции.

В первой части нашего разговора Мухаммадали рассказал трагическую историю, свидетелем которой он оказался. Интервью продолжилось о прошлом и настоящем семьи из Джизака, причинах, по которым брат и сестра отправились в Турцию, и о жизни М.Каршибаева в качестве трудового мигранта.

Что заставило брата и сестру поехать на заработки в Турцию?

– В нашей семье четверо детей - трое дочерей и один сын. Две мои сестры - замужем. Моя младшая сестра Нодира навсегда покинула нас. Умер и мой отец. Мы прописаны в Джизакской области, но снимаем жильё в Ташкенте.

Из-за материальных сложностей, последние пять лет я работал в Турции. Моей зарплаты хватало лишь на еду. После того, как сестры вышли замуж мы жили с отцом, матерью и сестренкой. Отец, которого не стало три года назад, по состоянию здоровья не мог работать – у него было тяжелое заболевание. На поддержание здоровья отца и покупку необходимых лекарств уходило много денег. Нам пришлось занимать деньги в долг у родственников и знакомых… Эти долги до сих пор не уплачены до конца. Мы надеялись, что после того, как отец поправится мы сможем расплатиться с долгами и не жалели денег на лекарства. Я уехал в Турцию для того, чтобы помочь семье покупать лекарства для отца.

Пять лет я работал в Анкаре. Моей зарплаты хватало лишь на еду и лекарства. Позже, посоветовавшись с семьёй мы решили, что Нодира приедет ко мне в Турцию. Она сама предложила приехать ко мне из-за материальных сложностей. «Брат, деньги, которые вы нам высылаете тратятся на пропитание. Я хочу поехать к вам. Будем работать вместе. Одна зарплата будет уходить на лекарство и еду, а другую мы сможем накопить», - утверждала Нодира. Я позвал её к себе.

Как отзывалась Нодира о своей работе, о семье Унала?

– Во время работы Нодиры в семье Ширин Унала, он говорил, что принял её как родную дочь. Осквернять ее имя после смерти - не по-человечески. Иногда мы говорили с сестренкой о её хозяине, его характере. Когда я спрашивал, «как он к тебе относится?», она отвечала: «Брат, можете мне дать награду, вы знаете, кто только здесь не работал сиделкой, уживаться с хозяином многим было сложно. У него очень тяжелый характер».

Нодира боялась сказать, что уйдет из этого дома. Один раз она хотела уйти из-за начавшихся у нее болей в спине от постоянного ухода за лежачей больной. Но их семья не согласилась. «Моя больная жена привыкла к тебе, и для моей дочки ты стала подругой, моя семья тебя уважает и ценит» - говорил Ширин Унал, прося ее остаться.

Они сказали, что сами вылечат мою сестру и отвезли её в больницу на лечение. И добавили, что они найдут другого человека для тяжелой работы, и что моя сестра будет выполнять легкую работу – готовить еду, убираться и т.д. Позже была нанята девушка по имени Хилола из Андижана.

Моя сестра позвонила и сказала: «Я не смогла им отказать. Ширин Унал сказал, что поможет мне поступить на учебу. Для меня главное – учиться, тогда не будет человека счастливее меня», - сказала Нодира.

Она всегда отзывалась хорошо о больной жене Унала. Хоть она не всегда хорошо отзывалась об Унале и его дочери, но о женщине, за которой ухаживала, всегда говорила с добротой.

Когда речь заходила о её замужестве, она говорила: «Нет, брат, я пока не думаю о замужестве, я планирую учиться. Я хочу, чтобы сбылась моя мечта», - говорила она.

«Я не смог поехать на похороны к отцу…»

– [Три года назад] я не смог получить зарплату на работе. Когда я начал требовать выплаты, меня уволили. Я не просил милостыню, а просто просил свою плату за проделанную работу.

Я созванивался с семьёй. Мать просила выслать деньги на лекарства: «Отцу с каждым днём становится хуже…», - говорила она.

Мне должны были выплатить зарплату за два месяца. В те годы я зарабатывал 1,5 тысячи лир (по сегодняшнему курсу чуть больше 250$ - ред.). Мои работодатели должны были мне 3 тысячи лир, но не выплатили. Когда я стал требовать, меня просто уволили.

Когда я вернулся на «квартиру», то узнал, что ребята, с которыми я жил -подрались, кто-то пожаловался в полицию. Мне пришлось уйти

Я остался без работы и квартиры. Денег на руках не было. В этот момент позвонила мама. Она громко плакала в трубку и кричала: «Мухаммад, покупай обратный билет и возвращайся домой. Отец хочет перед смертью попрощаться с тобой…»

Я выключил телефон. Я не знал, куда идти и что мне делать дальше. Денег у меня не было. С одной сумкой я остался на улице. Я не смог поехать на похороны к отцу и попрощаться с ним.

Несколько лет он был прикован к постели. Инсульт. У него был паралич. Раньше он передвигался с помощью тросточки. Но так как мы не всегда вовремя могли приобрести лекарства, его здоровье начало ухудшаться.

 «Мы поехали не развлекаться...»

– Я один был кормильцем семьи. Больная мать была домохозяйкой. Она смотрела за отцом. Из-за того, что денег не хватало, я был вынужден вызвать ныне покойную сестру. Мы поехали за границу, не развлекаться. Мы поехали работать. Нас заставила нужда. Кто же не хочет жить на Родине, в семье, с родными и друзьями, бывать на свадьбах и других торжествах…

Те, кто выезжал за границу знают, каково жить здесь. Не легко. Многие наши соотечественники работают за рубежом. Пусть их хранит Аллах. Пусть они берегут себя. Я не хотел бы, чтобы еще кто-то испытал все то, что испытал я.

26- летний Мухаммад Каршибоев, которые последние пять лет провел за границей, не хочет больше работать за пределами страны. У матери больное сердце, повышенное давление, он не может оставить её в одиночестве.