Разная Центральная Азия. Санат Кушкумбаев о лидерстве в регионе, опасениях Каримова и национальном суверенитете

– Сегодня так или иначе всплывает вопрос лидерства в регионе, в том числе на высшем уровне. В недавнем интервью президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев утверждает, что Казахстан обязан сохранить свои лидирующие позиции в регионе. Что следует понимать под этими словами?

– Такие высказывания важно рассматривать в контексте того, что было сказано президентом ранее. Узбекистан и Казахстан – два крупных государства в регионе и, естественно, от их позиций зависит политическая и экономическая атмосфера. Токаев уже заявлял, что из-за открытости, которую последнее время демонстрирует Ташкент, атмосфера серьезно трансформировалась в положительную сторону. Говоря о лидерстве, конечно же, речь идет об экономических показателях, которые имеются у Казахстана. Это ни в коем случае не рассматривается, как одностороннее преимущество. В данном случае речь идет о многостороннем и взаимном выигрыше. Президент Токаев не случайно подчеркнул, что для успеха необходима здоровая конкуренция. Только так на глобальном рынке происходит движение вперед. Это очень позитивный фундамент, который стимулирует бизнес-сообщество, в том числе казахстанское. Эти слова были адресованы внутренней аудитории. Думаю, что наши узбекские друзья правильно истолкуют этот посыл.

– То есть речь не идет о политическом лидерстве? 

– Естественно, нет. Тем более речь не идет о каких-то геополитических амбициях. Лидерство предполагает очень высокую степень ответственности и обязательств. В период пандемии мы видим, что Узбекистан и Казахстан оказывали посильную помощь, занимали проактивную позицию во внешней политике со своими соседями. Конечно, о лидерстве Узбекистана в этих вопросах будет говорить президент Шавкат Мирзиёев и узбекские официальные лица, но президент Токаев говорил о казахстанской позиции, которая не затрагивает политические аспекты. В этом плане есть лидирующая роль и Казахстана, и Узбекистана. Она проявляется в том, что лидеры должны быть более ответственные, оказывать соответствующую поддержку, брать обязательства по поддержанию определенного диалога.

«Не все страны сумели синхронизировать свои экономические повестки, цели и задачи»

– Какие перспективы экономической интеграции у региона, например, в формате таможенного союза, либо зоны свободной торговли? Два консультативных саммита глав государств показали, что лидеры стран очень осторожно относятся к таким инициативам. 

– Понимаю сдержанность, которую проявляют президенты. Она обусловлена опытом, в томи числе негативным. Это естественный процесс, который у нас был последние 30 лет. Мы знаем, что в ЦА были формализованные объединения. Но как показала практика, не все страны сумели синхронизировать свои экономические повестки, цели и задачи. Если у нас будет общая долгосрочная или среднесрочная повестка, наверное, стоит идти по такому пути – не формализовывать и не создавать наднациональные структуры, которые могли бы оттолкнуть или вызвать подозрения в том плане, что часть национального суверенитета должна быть делегирована каким-то структурам. Нужно исходить из реалий. Сейчас необходимо достигнуть уровня той кооперации, которая естественна для соседних стран. Решив вопросы, которые необходимы для соседей, потом можно говорить об определенных целях.

Казахстан и Кыргызстан являются членами ЕАЭС. Узбекистан стал наблюдателем в структуре. Таджикистан присматривается к этому объединению. Мы видим, что не все повестки совпадают. Поэтому важно двигаться поэтапно. Пускай все страны прокалькулируют выгоды от сотрудничества в экономической сфере. Посчитают выгодным – да, можем двигаться дальше. Самая продвинутая интеграционная структура – Европейский союз – двигалась таким образом более 50 лет. Возможно у нас также будет, по крайне мере я так вижу. Это естественная кооперация, другой альтернативы или опции для взаимоприемлемого решения общих вопросов нет.  

«Нет необходимости сразу гнаться за масштабными целями»

– Значит мешает страх перед интеграционными неудачами прошлых лет? 

– Не думаю. Элиты обновились – в Казахстане и Узбекистане новые президенты. Не думаю, что они испытывают боязнь. Это обусловлено опытом. Нет необходимости сразу гнаться за масштабными целями, быть максималистами и ставить грандиозные задачи. Сейчас нам важно наладить эффективную и взаимовыгодную кооперацию. Только последовательные шаги, пусть даже небольшие, позволят реализовать наш потенциал. Слова «кооперация» и «интеграция», которые часто произносят политики, не обладают каким-то магическим, позитивным оттенком. Нам важно не за деревьями лес разглядеть, а развивать экономический потенциал на взаимовыгодной основе. Это то, о чем неоднократно говорил Шавкат Мирзиёев. Он во главу угла поставил взаимную выгоду – фундамент, способный объединить все страны региона.

– Возможно в эти планы может вмешаться пандемия коронавируса. Многие экономические процессы затормозились. Мы наблюдаем серьезный кризис. Как вы оцениваете влияние этого фактора?  

– Пандемия вносит свои коррективы. Кризис – это не только упущенные, но и новые возможности. Мы видим, что глобальные цепочки поставок меняются. Очень важно наладить кооперацию на региональном уровне. Кризис является фактором, который должен подтолкнуть и ускорить эти процессы. Даже техногенная катастрофа с Сардобинским водохранилищем, показывает насколько мы связаны и находимся под общей линией уязвимости. Поэтому важно сообща действовать, в том числе с купированием кризиса, связанного с пандемией. 

«Люди, которые скептически относятся к планам строительства казахстанской АЭС, будут также относится к проекту в Узбекистане»

– Как в Казахстане относятся к планам Узбекистана построить АЭС? Не появился ли скепсис после прорыва плотины Сардобинского водохранилища?  

– В любом вопросе есть скептики и оптимисты. АЭС для Казахстана – щепетильная тема. Страна была местом испытания ядерного оружия и это наследие очень болезненно воспринимается в обществе. Казахстан – один из крупнейших производителей урана и многие сращивают, почему мы сами не является бенефициарами производства атомной энергии. Часть людей, политиков и экспертов скептически к этому относятся с точки зрения безопасности, приводя примеры Фукусимы и Чернобыля. Поэтому люди, которые скептически относятся к планам строительства казахстанской АЭС, будут также относится к проекту в Узбекистане, либо в других соседних странах, перенося ту же матрицу: насколько это будет безопасно? Для строительства АЭС необходимы запасы воды. С этим вопросом на юге Казахстана, да и в целом в других странах, есть проблемы. Думаю, экологи наших стран одинаково озабочены этим.

– Проблема водопользования – один из ключевых вопросов для Центральной Азии. Случай с Сардобинским водохранилищем показал, что даже между Узбекистаном и Казахстаном не все улажено. В свое время даже первый президент Узбекистана Ислам Каримов заявлял о возможной войне в регионе из-за воды. Насколько серьезны риски и какие решения вы видите здесь?

– Опасения первого президента Узбекистана не были беспочвенны. Мы знаем, что вода – один из факторов конфликтности в мире. Вододефицитные регионы все относятся к этому очень щепетильно. Подобные предостережения не были безосновательны. Но сейчас другое время и другая риторика. Призыв президента Узбекистана решить данный вопрос в диалоговом формате – абсолютно верный. Если все страны встанут на платформу дипломатического, диалогового решения и верхние государства признают, что такой вопрос существует, и он волнует страны ниже по течению, соответственно, это можно будет обсудить. Важно понять, что здесь не будет ситуации как в классической геополитической схеме – игре с нулевой суммой. Здесь не должно быть этого, все решается на уровне компромисса. Эту компромиссную планку должны выработать сами страны путем диалога.

Сегодня также меняется климат, мы наблюдаем таяние ледников. Здесь очень много факторов нужно взвесить. Голос экологов, экспертов и «водников» должен быть услышан. Самое важное дело политиков – не довести до конфликтов, создать условия, чтобы дипломаты, не закрывая двери, смогли сохранить диалог. Нам неизбежно придется прийти к соглашению. Этот вопрос не следует откладывать на завтра. Думаю, что он может обсуждаться на следующей консультативной встрече глав государств в Кыргызстане в этом году. Причем власти Кыргызстана и Таджикистан понимают, что вопросы озабоченности Узбекистана строительством крупным гидротехнических сооружений не сняты. Но диалог продвигается, и мы видим изменения позиций Душанбе и Бишкека. Они тоже ожидают свои бенефиции и хотел бы эксплуатировать водные ресурсы в энергетическом режиме.

– Считаете, что в этом году удастся провести саммит? 

– Он запланирован по методу ротации. Третьей принимающей стороной в этом году будет Кыргызстан. Надеемся, что пандемия к этому времени спадет. Уверен, что в этом году саммит состоится. Всегда есть возможность дистанционно провести мероприятие.

– Недавно был саммит глав государств ЕАЭС, на котором президент Казахстана выступил с критикой.

– Казахстан видит в этом объединении, прежде всего, экономический вектор развития. Он подверг критике попытки Евразийской экономической комиссии участвовать в переговорах стран-членов с третьими странами. Речь идет о политическом суверенитете, на который не должно покушаться экономическое объединение. Высказывание Токаева связано с тем, чтобы не отходили от экономической повестки. Были попытки политизации, в том числе вбрасывались идеи создания наднациональной валюты. Нам этого не нужно. Зачастую бюрократия в международных организациях живет самостоятельной повесткой и пытается продвигать собственные интересы, отстаивать их в национальных юрисдикциях. А этого ни в коем случае нельзя делать. Там были вопросы образования, здравоохранения, культуры и т.д. Это не повестка ЕАЭС и этого Казахстан не собирался делать. Этим и обусловлена критика Токаева.

–Как вы оцениваете вероятность вступления Узбекистана в ЕАСЭ? 

– Прежде всего, это дело самого Узбекистана. Мне сложно говорить, не зная всей подоплеки, но я могу предположить, что учитывая пятилетний путь, который прошел Казахстан и другие страны, здесь очень большая нормативно-правовая база. Чтобы новому члену присоединиться к организации, нужно осуществить все эти законодательные изменения. Это нельзя сделать быстро. Я понимаю позицию Узбекистана, который является сейчас наблюдателем. Это позволяет понимать повестку ЕАЭС, не забегая вперед изменять свое внутренне законодательство, брать то, что необходимо Узбекистану на нынешнем этапе реформ. Долгое время мы развивались экономически не синхронно, это очевидно.

– Получается это достаточно долгий процесс? 

– Думаю, да. Если Узбекистан ставит перед собой цель вступить в организацию, как минимум 3-5 уйдет на то, чтобы понять, будет ли страна выбирать эту траекторию развития.

– Мы все наблюдаем как конфронтация США с РФ и Китаем не ослабевает, может быть даже усиливается. Сказывается ли это на странах региона?

– Это важные партнеры для всего региона и каждой страны в отдельности. Такое соперничество, безусловно, сказывается. Мы видим это на примере кризиса, вызванного пандемией нового коронавируса. Страны пытаются переложить ответственность друг на друга. Даже последний визит (в Центральную Азию – прим.) госсекретаря США Майка Помпео сопровождался острой полемикой. Это не может не влиять, но надо отметить, что наш регион не является передним фронтом этого противостояния. Для всех этих игроков он является стратегическим тылом, прежде всего для РФ и Китая. Для США это еще более отдаленная зона. США понимают, что никогда не будут здесь доминировать. Но они не захотят быть полностью отстраненными, потому что здесь и РФ, и Китай – их стратегические соперники в Евразии, причем главные. Кроме того, Иран имеет общую границу с регионом. И он тоже стратегический соперник для США. Поэтому для все этих трех конкурентов Центральная Азия является стратегическим тылом. Интересы США будет сохраняться покуда будет интерес РФ и КНР к региону. В наших интересах минимизировать это соперничество.

Поэтому в той или иной степени страны региона проводят многовекторную внешнюю политику. Многовекторная дипломатия играет на то, чтобы мы могли не закрывая двери ни для кого из этих партнеров, развивать сотрудничество, понимая, насколько этот геополитический ландшафт не прост. Думаю, то все страны региона в той или иной степени успешности реализуют такую дипломатию. Это еще один из факторов, который должен стать стимулом усилить нашу кооперацию с учетом геополитического окружения.

– Иногда можно наткнуться на мнения экспертов, которые утверждают, что крупные державы заинтересованы видеть разрозненный регион Центральной Азии. Якобы иметь делать со сплоченным регионом не выгодно. 

– Страны, которые имеют меньше факторов влияния на наш регион, географически отдалены и больше заинтересованы в региональной субъектности Центральной Азии. Например, ЕС принимает вторую по счету региональную стратегию. С5+1 – формат, в котором пять стран воспринимается США, как субрегион. Южная Корея и Япония тоже имеют подобные форматы.  

Думаю, что Россия и Китай также проявляют интерес к подобному формату. Если не на политическом уровне, то на экспертном уровне в РФ существует платформа «ЦА+Россия». Это говорит о том, что на экспертном уровне идет зондирование. Повышая субъектность Центральной Азии, мы усиливаем субъектность на национальном уровне через региональное сотрудничество.