Детские мечты о прокуратуре и 9 лет в Англии. Беседа с депутатом Дониером Ганиевым

- Вы когда-нибудь думали, что станете депутатом? Скажем, не в детстве, а когда начала формироваться ваша личность, хотели ли вы вращаться в политических кругах?

- В школе я намеревался поступить в юридический университет и стать прокурором. Прокуроры были самым богатым и уважаемым слоем общества, и я хотел достичь богатства и уважения, которые обычно бывают у прокуроров. Таковы были мои взгляды на жизнь на тот момент. Но в 17 лет я уехал в Англию. В этой стране я провёл 9 лет своей жизни. Именно там прошёл процесс моего превращения из подростка в мужчину, и большая часть моего мировоззрения сформировалась в этой среде. На меня повлияло свободное общество Европы. Я начинал не как государственный деятель, а как представитель частного сектора. Если бы в 2015 году мне сказали, что через 4 года стану депутатом, не поверил бы…

- Вы жили за границей, учились… Для многих это остаётся лишь мечтой. Я не ошибусь, если скажу, что 90 процентов людей, уехавших за границу, хотят там остаться. Очень мало кто возвращается. Зачастую возвращаются только из-за узбекского менталитета, скучают по семье, махалле, дружеским связям. Почему вернулись вы?

- В каком-то смысле я вернулся по этой же причине. Я не обобщаю, но наблюдал, что тенденция к возвращению особенно высока среди жителей долины. Мои родители тоже хотели, чтобы я вернулся. Они женили двух моих братьев, настал и мой черёд. Мне говорили: возвращайся, мы всё же узбеки, столько людей здесь живут, и ты, бог даст, заработаешь на пропитание. Человек, конечно, скучает по своей стране, ценностям, образу жизни. Где бы он ни жил, в сердце ощущается какая-то пустота, и её ничем не заполнить, это просто не получится. Всегда присутствует любовь к Родине, всегда хочется вернуться. А через месяц-два после возвращения снова хочется обратно: не получается адаптироваться, думаешь: и зачем приехал? 2-3 недели пройдут прекрасно, вы будете как гость, а потом начнёте страдать от того, что не можете найти своего пути. У меня такое было дважды. Я сказал себе: всё, больше не вернусь. Но всё же вернулся. Всегда думал, что мой отъезд будет планом «Б». Потому что у меня есть виза, снова смогу уехать. А в 2015 году я подумал: хватит. Не стал продлевать визу, и вернулся на Родину.

На этот раз я решил, что буду терпеть все сложности, не уеду. Чувство сожаления немного утихло. Я женился, потом родился ребёнок, я привык жить на одном месте, в общем, время лечит. Постепенно я адаптировался. Моё мировоззрение отошло от Европы и приспособилось к нашей системе.

- По-моему, вы не поставили крест на своём отъезде.

- Когда что-то сильно действует на нервы или раздражает, я снова об этом думаю.

- Давайте поговорим о вашем статусе депутата. Вам часто задают один вопрос, наверное, вам уже наскучило на него отвечать. Вопрос о роли вашего дяди (заместитель премьер-министра, бывший хоким Ферганской области Шухрат Ганиев). Если я не задам его, от меня этого будут ждать. А если задам, то, независимо от ответа, люди всё же останутся при своём мнении. Но всё же это нужно озвучить.

- Я не считаю, что он сыграл в этом прямую роль, возможно, косвенную.

- То есть, его роли в этом не было, или вы не в курсе этого?

- Хотите или нет, всё равно, узбекский менталитет играет роль в том, кем вы являетесь, от кого зависите.

- Племянник такого-то человека…

- Конечно, это играет роль. В нашем обществе существует такая тенденция: чтобы понравиться руководителю, задобрить его, начинают налаживать отношения с его близкими, или открывать ему двери. Я не могу отрицать эту правду. Но я не стал депутатом по личному поручению хокима области. Впервые ко мне обратилась сама партия.

- Почему именно к вам?

- Не знаю. В 2018 году я заинтересовался не работой депутата, а тем, как вступить в партию. Во-первых, повлияла молодость, я был молодым руководителем, а во-вторых, то, что я был племянником хокима области. Мне неизвестно, какое решение они приняли.

- Вы хотели бы, чтобы вас не связывали с дядей?

- Конечно. Куда бы я ни пошёл, что бы я ни делал, всегда старался высказать свою точку зрения, своё мнение, показать себя как личность. Хочу я того, или нет, за мной стоит «большой» человек, и меня с ним связывают. Если бы я этого хотел, то везде афишировал бы этот факт и старался этим воспользоваться.

- Вы не такой. Не страдаете ли вы от того, что простой народ бросает камни в вашего дядю за допущенные ошибки, или когда в средствах массовой информации появляется много негатива о нём? Вы об этом думали?

- Конечно, честно говоря, мне не нравятся мнения со стороны о моём дяде. Но я не хочу никого в этом обвинять, потому что, как уже говорил, вырос в свободном обществе. Я принимаю мнения и критику от всех. Но я близко знаком с этим человеком, знаю, что он не заслужил такого, вот это мне и кажется неправильным.

- То есть, он на самом деле другой?

- В то время, когда он жил, когда пришёл к власти, к механизмам управления, общество было другим. Он так сформировался. У нас очень усилилось следующее: вырывают из контекста что-нибудь, а сущность никому не интересна. В основном, заголовок. Я не оправдываю его. Просто хочу сказать, что нужно оценивать Ганиева не как личность, а, исходя из системы, в которой он работал. То есть, если бы в Узбекистане проявлял строгость только один руководитель, можно было бы понять, что на его голову посыпалась вся критика. Но, если обобщить время, систему, в которой он работал, ничего сверхъестественного в этом нет.

- Среди других хокимов, должностных лиц (со многими вы знакомы), депутатов, в целом, грубо говоря, много тех, кто опростоволосился. Не становятся ли оконфузившиеся чиновники новым имиджем нового Узбекистана?

- Когда мы жили в очень закрытом обществе, то таких случаев не возникало. Да у них и не было возможности, чтобы оконфузиться. А теперь появляется новое пространство, новые возможности. В ходе выполнения своих задач, в любом случае, в любом процессе происходят такие ситуации.

- Предыдущее и нынешнее общество мы называем закрытым и открытым. Так может быть лучше просто ничего не говорить, чтобы не попасть впросак?

- Мы живём в очень противоречивом обществе. Хотим мы того, или нет, но, кому-то в обществе мы нравимся, а кому-то не нравимся. Многие хокимы и руководители сталкиваются именно с такими вопросами. На них оказывается давление с двух сторон. С одной стороны, нужно понравиться недовольному обществу, с другой стороны – обеспечить исполнение поручения правительства, выполнение функциональных обязанностей. Давать оценку, будучи не на месте этого человека, в какой-то степени неправильно. Возьмите любое западное общество, свободное на протяжении сотен лет, - у них тоже часто бывают политические ошибки. Но там это воспринимается как обычное явление, поэтому внимания на этом особо не заостряют.

- То есть, вы хотите сказать, мы пока не созрели?

- Лично я так считаю. Я бы не стал бояться такого положения дел. Потому что мы должны приветствовать постепенные шаги руководителей к общению с народом, к работе с общественностью.

- Сейчас речь не идёт о каком-то определённом хокиме, руководителе, не упоминается фамилия Ганиева. Мы говорим в целом. Мне кажется, что в пресс-службе хокимов, руководителей, чиновников существует потребность в пиар-группе. Допустим, хоким хочет сказать совершенно другое, у него хорошие намерения. Но ввиду его непонятливости или отсутствия красноречия он попадает впросак. Они жили и формировались в строгом обществе, когда нужно было быть резким, и не церемониться. Возможно, сами хокимы не ощущают потребности в пресс-службе, которая может «обтесать» его и показать обществу в выгодном свете.

- По-моему, некоторые чувствуют. Я говорил об этом многим хокимам областей, критиковал их. Обращал внимание на тот факт, что, если пресс-служба будет плохо работать, и не сможет продемонстрировать результаты труда, это окажет негативное воздействие. Но, не знаю, может, из-за сформировавшегося мировоззрения, наличия своих принципов по каким-то вопросам, люди не идут навстречу новым принципам. В новой аудитории особо акцентируется свобода. По возможности, показывать всё искренне, открыто. Если помните старую тенденцию, всё освещалось по официальным шаблонам, и можно назвать те времена «на заре независимости» форматом UzA. Сейчас всё это изменилось. По-моему, многим не по душе, когда события освещаются в подобном формате.

— Это – ладно. В стремлении замаскировать одну ошибку, допускается вторая. И подобные случаи происходят часто.

- Возможно. Но, то, что вы воспринимаете как ошибку, для другого человека – норма. Проблема, наверное, в этом.

- Да, действительно. Я уверен, вы думаете: если бы я был главой этого пиар-коллектива, то так бы не поступил. Хорошо, мы не хотим очернить кого-то, просто обменялись мнениями о негативных взглядах на руководителей, ставших тенденцией в Узбекистане.

- Хочу отметить одну вещь. Сейчас очень много руководителей, пиар которых выглядит хорошо, но сами они при этом не работают. Давайте это тоже учитывать. Я не буду называть имён, но, знаком со многими руководителями, пользующимися авторитетом у общественности потому, что у них хорошо работает пиар. Если вы выступите с какой-то критикой, сразу появятся их сторонники, блогеры…

- Фабрика троллей.

- Тролли часто появляются, и стараются исказить ваше мнение, либо показать вас в другом свете. Я знаю многих таких руководителей.

- Я тоже знаю.

- На самом деле, если взять их рабочий процесс, рассмотреть с точки зрения самоотверженности, а главное, продвижения интересов народа по зову сердца, то, я считаю, что строгие руководители, которые не могут устроить себе такой пиар, несравненно лучше. Потому что они хотя бы не живут за счёт народа. Верно, принцип их работы неверен, они грубоваты, строги, но, во всяком случае, они в душе правильные, хотя и дают волю языку. Сваливать всё на пиар – тоже неверно.

- Теперь вы – тоже руководитель. Карьерист вы, или нет – мне неинтересно, увидим это лет через 20. Мне интересно, каким руководителем вы будете через 20 лет. Если, конечно, будете. Даже если вы, будучи депутатом, не имеете своей пиар-группы, сотрудника прессы. Вы, Расул Кушербаев, Нодир Жумаев, если не ошибаюсь. Трое четверо молодых парней, имена которых постоянно на слуху. Вы постоянно боретесь. Выносите на свет проблемы, от которых страдает народ…

- По возможности.

- Да, по возможности. Аудитория по ту сторону разделилась на две части. Если посмотреть в социальных сетях, там часто пишут: «Дониёр – молодец», «Расул – молодец», «Наши парни», «Современные парни». С другой стороны, некоторые говорят: «они тролли, популисты, скажут пару раз, ничего не добьются, и на этом всё закончится». Не нужно затыкать рот обеим сторонам, вы хорошо об этом знаете. Свободное общество подразумевает свободу слова. Не трудна ли работа, которую вы выполняете?

- Честно говоря, поначалу было трудновато. После распространения видео о компании UzAuto Motors, я, сам того не желая, попал в поле зрения общественности. Люди наблюдали за нашими высказываниями в социальных сетях, комментировали их и поддерживали. Поначалу это нравилось. У меня появилась мысль: по возможности, говорить то, что нравится людям, или, читая комментарии, адаптироваться, кому что нравится, кто какое мнение высказывает. Я этого не отрицаю. В начале так и было. Возникали мысли: нужно найти новую тему, привлечь внимание, понравиться людям. Я тратил много времени на чтение комментариев, это стало как болезнь. По-моему, эта фаза у меня уже прошла. То есть, руководить таким образом, по мнению общественности – неверно. Так вы далеко не уйдёте. Потому что всё равно всем не угодить. Я просто перестал обращать внимание на такие вещи. Стараюсь делать то, на что хватает сил, то, что я считаю нужным. Однако, считаю, что очень важно в какой-то степени поддерживать общественность и быть постоянно на виду у средств массовой информации. Основная причина возникновения претензий заключается в том, что, будто бы, депутаты всё равно ничего не смогут сделать, и это на самом деле близко к истине.

В нашем законодательстве существуют полномочия парламента, но, если взять каждого депутата индивидуально, то такие рычаги отсутствуют. Даже если мы чего-то добьёмся, то сможем сделать это только изменив мнение общественности о чём-то, выдвинув какую-то тему на широкое обсуждение. С поддержкой граждан. Без неё мы всё равно ничего не сможем сделать.

- Получается, что народ будет помогать вам, а вы – народу. Но ведь, эти пользователи, люди, которые вас смотрят, те, кто пишет в соцсетях «Дониёр – молодец, Расул – молодец» — это те, кто «сидит в кинотеатрах с попкорном в руках». Если завтра возникнет какая-то проблема, никто вам не поможет. Но они в этом не виноваты. У нас так сложилось. Если мы не можем объединиться, выступить против чего-то, это всё – от страха. Все мы чего-то боимся, у всех есть семья, дети.

— Это наши ценности, менталитет.

- Продолжим эту тему. Вы теперь не боитесь? Неизвестно, как обернётся жизнь: останетесь ли вы депутатом, сделаете ли карьеру, уедете ли за границу. Скажем, вы не депутат или чиновник Дониёр Ганиев, а просто Дониёр Ганиев. Бизнесмен, например. В любом случае, вы, будучи депутатом, перейдёте кому-то дорогу. Со временем, когда вы станете обычным человеком, этот кто-то будет вам мстить. Ведь много людей с большими возможностями. Вы не боитесь мести?

- Я об этом никогда не думал. Возможно, теперь задумаюсь.

- Может быть, вы об этом не знали.

- Да, может, и не знал. Наверное, прожив много лет за границей, у меня сформировалось другое мировоззрение. Возможно, если я, сам того не желая, где-то кому-то перешёл дорогу, то впоследствии какая-то дверь может предо мной закрыться. В жизни всё бывает.

Беседовал Бобур Акмалов

перевод: Вадим Султанов,
Анастасия Ткачёва