Экономическое развитие Китая – с чего всё началось? Что толкнуло руководителей Компартии на преобразования, которые шли вразрез с господствовавшей идеологией? Вопрос, который важен для нас как никогда. Может ответ на этот вопрос подтолкнёт и наше развитие?
Начало правления Мао Цзэдуна, который стал лидером Китая в 1949 году, ознаменовалось объединением раздробленной страны в единое государство, изъятием у помещиков земель, передачей этих земель 300 миллионам крестьян, небольшим ростом индустриализации, улучшением уровня жизни народа.
Но с 1952 года начались полномасштабные коммунистические экономические эксперименты над народом, следствием которых явились экономический кризис и массовый голод – коллективизация вывела из строя элементарные экономические механизмы, хоть как-то служившие жизнеобеспечению народа. В порыве борьбы с элементами частной собственности отбирали даже подсобные хозяйства и промыслы, урожай с деревьев, запретили частное производство продуктов питания. В это время по разным данным погибло от голода 20-45 миллионов человек.
После смерти Мао (1976 г.) в 1979 году новое руководство Китая объявило «Политику реформ и открытости». Что же сподвигло ярых коммунистов пойти на перемены, приведшие потом к неслыханному развитию Китая? Вопрос не праздный.
Декабрь 1978 года. Деревня Сяоганг в провинции Аньхуэй. Жители – 21 семья. Как и в других деревнях – царит голод. И тут активные члены деревни решаются устроить маленькую реформу – колхозную общую землю решают поделить между семьями, чтоб у каждого была своя земля для выращивания продукции. Результат оказался хорошим. «Значит это хорошо, когда землю семьям дают».
Весть об этом опыте дошла до самого Пекина – до руководителей Компартии. В 1979 году после противоборства различных групп внутри партии победила позиция, ратовавшая за послабления в сельском хозяйстве, отступление от политики коллективизации, восстановление в деревнях семейных крестьянских и ремесленнических хозяйств, усиление фактора материальной заинтересованности. В стране царил голод.
Опыт крохотной деревни Сяоганг сначала был испытан в одной из провинций. Успешность была доказана и взялись за внедрение опыта в масштабе всего Китая. Без особого шума 180 миллионам крестьян была выделена в аренду земля сначала на 1-3 года, а потом на 50 и более лет. Не согласных с такой реформой местных чиновников увольняли с работы. Ибо на кону стояло много – 180 миллионов сельских семей превращались из пассивного бедствующего в экономически активный слой. Это было главное.
Была объявлена «политика ответственности крестьянских хозяйств», в рамках которой цены на сельхозпродукцию, остававшуюся в руках крестьян сверх плана, предполагалось «отпустить» – чтобы рынок сам определял. В деревнях появились рынки с/х продукции.
К 1981 году 98% земли уже обрабатывалось семейными хозяйствами. В Конституции Китая были закреплены права на частную собственность граждан, что также поддержало частную инициативу в деревне. Впоследствии, крестьяне добровольно (не по приказу свыше), видя в этом собственную выгоду, стали объединяться в мелкие кооперативы, а потом в ассоциации и крупные кооперативы.
К 1985 году Китай, накормив своё многочисленное население, начал экспортировать зерно. Дэн Сяопин объявил политику «первым делом – сельское хозяйство».
Положительный опыт реформирования сельского хозяйства побудил руководство Китая к таким же реформам в других сферах.
Именно в сельском хозяйстве произведённые изменения в сторону повышения частной заинтересованности и результаты от этого навели на правильные выводы и положили начало всеобщим преобразованиям в экономике. Сама жизнь дала правильный знак, который был услышан.
К «политике ответственности крестьянских хозяйств» была добавлена «политика промышленной ответственности». В соответствии с ней часть заработанных денег предприятия могли тратить по своему усмотрению. К 1992 году все предприятия Китая были переведены на хозрасчёт. В течение 5 последующих лет число промышленных предприятий возросло со 100 тысяч до 5,8 миллионов… Было разрешено создавать предприятия с участием иностранного капитала. «Зачинщиком» всего этого стала реформа сельского хозяйства.
По мере становления класс крестьян стал закупать нужные ему материально-технические ресурсы, промышленные товары, что дало старт росту промышленности. Производство большого количества сельхозпродукции вызвало развитие перерабатывающего сектора. Началась «цепная реакция».
За 13 лет (1979 - 1991) среднедушевой чистый доход на одного крестьянина в денежной форме увеличился почти в 5,3 раза, а среднегодовой темп прироста составил около 14%. В иные года прирост составлял 19 - 21% в год.
В целом, реформу деревни в Китае можно считать ярчайшим примером гигантского потенциала, заложенного во всестороннем развитии малых форм хозяйствования. В данном случае аграрная реформа в тяжёлый момент позволила Китаю сохранить политическую и социальную стабильность в обществе.
К 2004 году в Китайских деревнях уже было свыше 22 миллионов предприятий, занято в них было 138 миллионов человек.
С начала экономических реформ, развернувшихся в Поднебесной с 1978 года, валовой внутренний продукт ежегодно возрастал в среднем на 9,6%. Это означает, что он удваивался каждые 7,5 года!
Реформа китайской деревни – какие уроки для нас?
Реформы в Китае никогда не были совершенны – всегда приходилось преодолевать идеологические ограничения.
Но Китайский опыт содержит выводы, осознание которых важно сейчас для нас.
Если выражаться коротко и емко, одно небольшое изменение (просто колхозную общую землю взяли и поделили между семьями) вызвало череду логикой и дальнейшей практикой продиктованных решений. Впоследствии они привели к невиданному развитию экономики Китая.
Руководители Китая просто наблюдали, насколько рост уровня материальной заинтересованности у людей влияет на дела в экономике и, исходя из этого, принимали следующие решения – продолжали открывать дорогу для всё большей реализации этого человеческого свойства, не смотря на идеологические «ограничения». Хотя внутри Компартии не всегда было единение.
Экономическая активизация китайской деревни «потащила» за собой город – начала расти промышленность.
Надо отметить, что реформа деревни не потребовала от государства, по сути, никаких затрат, ведь речь шла, как уже сказано, просто о ликвидации колхозов и раздаче земли крестьянам. Положительные результаты пришли сами – за счёт частной активизации крестьян.
В результате реформы сельского хозяйства улучшилось общее экономическое состояние страны, снизились цены.
Схожую реформу проводили и в Узбекистане.
С развалом Союза развалилась и советская экономика, оставив республики «у разбитого корыта». Настали тяжёлые времена. Чтобы выйти из не на шутку разыгравшегося кризиса каждая, теперь уже независимая, республика стала искать выход. В Узбекистане было решено раздать всем сельским семьям понемногу земли, основную же часть колхозной земли было решено поделить между семьями на основе семейного подряда (ширкаты). Так как после выполнения плана заготовок земля оставалась в распоряжении семей-подрядчиков, те начали зарабатывать, становиться на ноги. Остальные семьи стали работать на своих 6-12 сотках, полученных от государства.
Именно эти решения помогли тогда стране выйти из экономического кризиса, погасить социальное напряжение, так как несколько миллионов сельских семей “прилипли” к своим землям – стали выращивать продукцию. Тысячи индивидуальных предпринимателей стали возить продукцию по рынкам страны, излишек вывозить в страны СНГ, на продажу. На селе “закипела” экономическая жизнь. В страну потекла валюта. Те, кто жил тогда в сёлах в регионах с плотным населением, хорошо помнят всё это.
И тут государству эта реформа, по сути, ничего не стоила – всего лишь сельчанам, оказавшимся в переломный момент в трудном экономическом положении, дали немного земли.
Конечно же, такая активизация села активизировала экономическую жизнь и в городах – промышленность и рынки ожили. Также, как в Китае, сработала цепная реакция.
Но в Узбекистане такой положительный опыт не был оценен – в конце 90-х вместо того, чтобы закрепить и развить успех, то есть и дальше освобождать дехкан от всяких планов по заготовке, превращать их во всё более самостоятельных дехкан-предпринимателей, всё больше семей вовлекать в активную экономическую жизнь, наоборот – пошли по пути увеличения доли планового сельского хозяйства, сокращения числа семей дехкан (ширкаты были почти все ликвидированы). Была упущена возможность формирования на селе экономически активного самостоятельного класса дехкан-предпринимателей, по сути - сельского среднего класса. «Фундамент» последовавшей через некоторое время колоссальной трудовой миграции из сёл Узбекистана был заложен именно тогда.
Узбекистану надо было идти по китайскому пути: раздать землю дехканам (что и предлагали некоторые экономисты страны). Но было решено идти по сталинскому пути: передача земель ширкатов фермерским хозяйствам (фермеры – одно название, по сути, мелкие колхозы), специализирующимся на хлопке и зерне. Хлопок нужен был для продажи за рубеж (формально для индустриализации, как у Сталина, реально – для разворовывания денег через механизм ограниченной конвертации).
Помимо этого, стало трудно вывозить плодоовощную продукцию за рубеж (граница взяла за обыкновение совершенно неожиданно закрываться в самый нужный момент – когда поспевала та или иная продукция), закрыли свободную конвертацию и т.п. То есть дела пошли вспять. Занятие дехканством стало похоже на русскую рулетку: откроют границу – дехканин заработает, закроют – прогорит. То, что в сёлах некоторые разочаровались работать на своих огородах – из-за этого, не из-за лени.
А фермерство в Узбекистане в нынешнем своём виде это немного изменённая форма советского сельского хозяйства, которая насаждена на почву совсем не советской действительности. Строим то мы, как никак, рыночную экономику. То есть то, что задумывалось для одной системы, мы насадили на совсем иную. От того и результат: попрание прав, мало прибыли, миллионная трудовая миграция, море социальных проблем на селе из-за безработицы, обнищания.
Успешный опыт преобразований в Китае словно ответ на вопрос «с чего должны начаться преобразования в нашей стране?» – указка на начальное звено в цепи, которая запустит цепную реакцию. Правительство Китая дало землю миллионам крестьян, прозябавших в условиях колхозов, что стало двигателем дальнейших преобразований. Без этого мы бы сейчас не наблюдали тот Китай, который видим.
На этом пути руководители Китая не стали обращать внимание на мелкие доводы против, ибо на чаше весов была вещь существенная – перспектива превращения большой массы деревенских семей в экономически активный класс. Это всё перевешивало. И от этого выиграл весь Китай.
Положение Узбекистана, пусть и масштабы во много крат меньше, схоже с положением Китая: у нас тоже миллионы трудоспособных молодых людей (которые сейчас поднимают в качестве дешёвой рабочей силы чужие экономики, но которые хотят работать на своей земле, не покидая свои семьи, родителей). А на Родине экономический нонсенс – в плотно заселённых регионах 100 гектаров земли закреплено за одной семьёй, да и та «мобилизована» на выполнение плана по заготовке хлопка и пшеницы, и это в двадцать первом веке. Землёй никто не дорожит, так как, по сути, она ничья.
На чужбине носить клеймо «чернорабочий» вынуждены тысячи парней с предпринимательской жилкой, тогда как эта группа – бесценное богатство любого народа. Им надо дать возможность, и просто не трогать.
Здесь надо сказать, что наделять молодёжь землёй надо не так, как это делается сейчас: за счёт действующих фермеров и на короткий срок. Вопрос должен решаться комплексно: земля должна даваться на долгий срок и с гарантией прав на пользование, чтобы молодой человек мог сказать «это моя земля», чтобы любил эту землю, заботился о каждом клочке, берег её, вёл изыскания новаций, интенсивных методов. И чтобы жизнь связал со своей землёй.
А это требует коренных преобразований в сфере – нужно отказаться от нынешнего вида фермерства. В регионах с плотным населением нужно формировать класс мелких дехканских хозяйств, отказаться от госплана, наконец-то привести всё в соответствие с рыночной экономикой.
Этим лишь путём можно на селе сформировать экономически активный средний класс и смягчить положение, связанное с трудовой миграцией.
А это, в свою очередь, облегчит такое бремя государства, как обустройство сёл – часть бремени возьмёт на себя (без приказов и призывов) именно этот экономически активный слой (узбек никогда не стоял в стороне, если мог чем-то помочь общему делу). Негодные дороги, ветхая инфраструктура, старые дряхлые школы, бедствующие семьи, инвалиды без опеки т.д. – эти проблемы государству поможет решать именно этот активный слой, по собственной инициативе.
Вопрос повышения уровня образования также связан с этим – вопросом формирования материально самодостаточных семей. Какое воспитание получает ребёнок, отец которого чернорабочий в России, а на мать возложены все тяготы дома, и как воспитывается ребёнок, родители которого – предприниматели? Родители-предприниматели часто даже не удовлетворяются образованием детей в школе и стараются дать дополнительное образование, так как могут себе это позволить.
В общем, нет важнее задачи сейчас, чем реформа сельского хозяйства с целью формирования экономически активной прослойки на селе. Если поначалу она будет называться «дехканами», то в скором будущем в её среде появятся тысячи предпринимателей-новаторов. В последующем дехкане, преследуя собственную выгоду станут добровольно объединяться в кооперативы, ассоциации, АО. Это естественный процесс (лишь бы у чиновников не было возможности мешать). Так было и в Китае.
Но для этого надо выполнить обязательные условия. Во-первых, надо, чтобы всё было в соответствии с принципами рыночной экономики. Никто не должен вмешиваться в дела дехкан: какую культуру производить и кому продавать – их дело. Экспорт плодоовощной продукции должен быть максимально упрощён. Экспортом должны заниматься только частные фирмы, и таких фирм должно быть много, чтобы была конкуренция. Для этого надо упростить их регистрацию. Не должно быть монополии ни в коем случае, иначе всё пойдёт насмарку. Должно быть много лабораторий для проверки качества плодоовощной продукции. Проблема производства качественной продукции на экспорт решится эволюционно, методом «набивания шишек».
Хлопковый сектор должен быть переведён на рыночные рельсы: хлопок должен продаваться дехканином на бирже, прядильные фабрики – покупать на бирже. Это единственно правильный путь, который обеспечит развитие отрасли, выведет его из бесправного-эксплуататорского на нормальный рыночный путь, за который не будет стыдно перед мировым сообществом.
Это даст также возможность государству сократить объём административно-чиновничьего аппарата, «призванного» следить и командовать дехканами, чтобы те должным образом работали… Органам внутренних дел и прокурорам не будет нужды мобилизовываться во время уборочной страды, врачам, учителям и студентам не нужно будет собирать хлопок. Нас не будут обвинять в принуждении к труду. Сфера придёт в цивилизованный вид, на радость всем.
Это решит также вопрос дефицита воды – окрепшие дехканские хозяйства начнут внедрять на своих землях экономные системы орошения. Для побуждения государству будет достаточно лишь объявить, что, например, через десять лет стоимость воды для полива будет повышена на порядок. Можно будет добиться экономии воды как минимум на 50% процентов, что навевает даже мысли в перспективе восстановить Аральское море – безумным ведением дел мы его высушили, разумным ведением дел может быть наполним?.. А в нынешнем положении перспективу перехода на экономный полив трудно даже представить. Даже если государство выделит для этого огромные суммы, не получится – деньги будут разворованы, результат будет плачевный.
Китайский опыт реформы сельского хозяйства это – принятие прагматичных решений (даже вразрез господствующей идеологии) с учётом реального положения дел, с учётом количества человеческого потенциала и необходимости вовлечь как можно больше людей в активную экономическую деятельность, по возможности в качестве предпринимателей, а не рабсилы, использование фактора материальной заинтересованности, последовательность на этом пути. И мы должны идти по этому пути.
Шокир Шарипов.
