Арал исчез — теперь очередь за нашими реками?

По оценкам Европейского банка реконструкции и развития, недостаток воды может стать для всего центральноазиатского региона хронической проблемой. При умеренном развитии событий к 2050 году страны региона столкнутся с дефицитом, который вырастет на 30%. Есть ли у государства реальный план спасения, или всё ограничится обещаниями? Что мы потеряли, что ещё можно спасти и какие шаги необходимы дальше поговорили с директором Агентства Международного фонда спасения Арала по реализации проектов бассейна Аральского моря и GEF Вадимом Соколовым.

Вопрос: История показывает, что Арал пересыхал как минимум трижды. В XIII веке, во время монгольского нашествия, а затем после завоевания Хорезма Амиром Тимуром. Возможно, именно в эти сухие сезоны, длившиеся по несколько столетий, на бывшем дне водоёма вырастали целые поселения или даже города. Главным свидетельством этому является находка древнего городища Арал-Асар, которое было обнаружено на высохшем дне Арала, на глубине 20 метров. Как вы думаете, может история просто повторяется и нужно подождать когда вода вернётся и нынешняя катастрофа окажется естественным циклом?

- В прошлые века пересыхание Арала происходило естественным образом: воды Амударьи уходили в сторону Каспия, но при этом общий баланс моря сохранялся, и речь не шла о вмешательстве человека. Современная катастрофа имеет другую природу. Главная причина — масштабный забор воды из рек для орошения и хозяйственных нужд. Дополнительным фактором стали климатические условия 1970–80-х годов, когда сток в реках оказался ниже обычного.

Сегодня вернуть Арал в прежних границах невозможно — самого ресурса уже нет. Теоретически можно говорить о технологиях стимулирования осадков, но они далеки от полной управляемости и несут много неопределённостей. Поэтому главная задача — сосредоточиться на смягчении последствий усыхания моря и поиске устойчивых решений для региона.

Вопрос: Всем известен проект переброски сибирских рек в Арал, который называли самым масштабным в советской истории. Над ним около 20 лет трудились более 160 организаций, но реализовать удалось лишь малую часть, и поворот рек так и остался на бумаге. Как вы считаете, Вадим Ильич, то, что проект не состоялся — это упущенный шанс спасения Арала или она была изначально провальной идеей? Можно ли было реально спасти озеро таким способом?

- Проект переброски сибирских рек предусматривал подачу в Арал всего 27 млрд кубометров воды в год, тогда как для его восстановления требовалось около триллиона. Даже при таком подходе процесс занял бы порядка 80 лет, и море всё равно не достигло бы масштаба 1960-х годов. К тому же климат региона отличается высокой засушливостью, и только испарение с поверхности полного моря составляло около 50 млрд кубометров ежегодно.

Важно отметить, что сама идея переброски задумывалась не как мера по спасению Арала, а для расширения хлопководства. Лишь в 1988 году, после активных выступлений местных жителей, ЦК КПСС принял постановление, призванное обратить внимание на проблему усыхания. Однако последовавший распад Советского Союза не позволил реализовать эти планы. Сегодня задачи того документа фактически решаются уже на площадке Международного фонда спасения Арала.

Вопрос: На сегодняшний день, Казахстану удалось частично восстановить Северное море благодаря дамбе «Кокарал»: вода удержалась, вернулась рыба и ожила экосистема. В то время как Южный Арал почти полностью исчез, северная часть постепенно наполняется жизнью. Как вы думаете, если Казахстан смог частично вернуть Северный Арал, почему Узбекистан по сей день не добился аналогичных результатов на своей территории?

- Казахстану удалось сохранить часть Северного Арала благодаря относительно простому решению — строительству дамбы длиной всего 15 километров. Это позволило удержать уровень воды на отметке 42,5 метра при объёме около 27,5 млрд кубометров. По данным СМИ, сегодня акватория содержит порядка 22,1 млрд кубометров, а к концу 2025 года ожидается рост до 23,4 млрд. Однако даже эти показатели далеки от состояния 1960 года, когда уровень моря составлял 53,4 метра.

В Узбекистане ситуация куда сложнее. Дельта Амударьи включает 17 озёр, и для их стабилизации потребовалось бы возвести свыше 400 километров дамб. С этой целью ещё в 2002 году был запущен проект по созданию малых локальных водоёмов. Но даже при полной реализации программы для устойчивого состояния экосистемы необходим ежегодный приток не менее 3,5 млрд кубометров воды. Сегодня поступает лишь около 2 млрд — около 60% от потребности.

Вопрос: В 2023 году президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев на заседании совета глав государств-учредителей Международного фонда спасения Арала отметил, что в ближайшие два года планируется создание защитных «зелёных» полос ещё на 400 тысячах гектаров. 15 сентября исполнилось ровно два года — какие на сегодняшний день результаты этого обещания и что реально сделано?

- Работы по озеленению высохшего дна Арала начались ещё в конце 1980-х годов. К 2017 году на территории Узбекистана было засажено около 350 тысяч гектаров из общей площади в 3,4 млн гектаров. В 2019 году стартовала масштабная государственная программа, благодаря которой общий объём лесопосадок достиг примерно 2 млн гектаров.

Однако приживаемость растений остаётся невысокой. По оценкам специалистов, реально закрепившихся площадей сегодня около 700 тысяч гектаров. Тем не менее этого уже достаточно, чтобы пустыня Аралкум начала постепенно трансформироваться в степь. Высаживаемые виды — прежде всего саксаул — своими корневыми системами укрепляют пески и со временем преобразуют их в более плодородную почву.

Вопрос: Если резюмировать, какие, на Ваш взгляд, являются главными «болевыми точками» в сфере водопользования в Центральной Азии и конкретно в Узбекистане на сегодняшний день, и какие из них требуют первоочередного внимания?

- Сфера водопользования в Узбекистане сталкивается с целым рядом системных проблем. Водные ресурсы страны ограничены, и их объём в будущем не увеличится. Все основные реки носят трансграничный характер, что по-прежнему вызывает споры о принципах распределения стока. К этому добавляется старение инфраструктуры, из-за чего при транспортировке теряется значительная часть воды. Используемые в сельском хозяйстве методы орошения остаются низкоэффективными, что ведёт к большим потерям при поливе. Ситуацию усугубляет засоление почв: их плодородность снижается, а для промывки требуется дополнительная вода. Почти половина орошаемых земель обеспечивается за счёт насосных систем, что влечёт колоссальные энергозатраты. Так, только в 2019 году ирригация потребила 8,7 млрд кВт⋅ч — около 20% всего энергопотребления страны.

Вопрос: Около 80% воды, которую потребляет Узбекистан, формируется за пределами страны. Получается, что судьба нашей водной безопасности зависит не от нас, а от решений соседей. Что вы думаете по этому поводу?

- Реальность такова, что 80% водных ресурсов Узбекистана формируется за пределами страны. Поэтому единственный путь к стабильности — это сотрудничество и развитие водной дипломатии. Именно этот принцип неоднократно подчёркивал Президент, называя добрососедство и учёт интересов партнёров ключевыми приоритетами внешней политики.

Форматы взаимодействия — такие как МКВК, МФСА и другие региональные платформы — дают возможность обсуждать проблемы и находить компромиссные решения. Основной вопрос, остающийся камнем преткновения, — режим стока трансграничных рек. Для стран верховьев он связан прежде всего с энергетическими интересами, для стран низовьев — с ирригационными потребностями.

Таким образом, судьба Арала, проблемы рационального использования воды и будущее всего региона напрямую зависят от совместных действий стран и эффективной водной дипломатии. Полный выпуск беседы с Вадимом Соколовым смотрите на Kun.uz.