Бывший главный тренер наманганского «Навбахора» Андрей Канчельскис в интервью «Матч ТВ» рассказал о своей работе в Узбекистане.
По его словам, амбиции у руководителей клуба большие, инфраструктура не очень: «Когда пришел, поле, на котором играли, было ужасным. Мои предшественники просили не укатывать его перед матчами с лидерами, чтобы тем было сложней комбинировать, а «Навбахору» проще разрушать. Потом постелили новое».
– Когда пришли, подбор футболистов позволял рассчитывать на осмысленный футбол?
– Работал с теми, кто есть. Одни ушли, других взяли, пусть и не тех, кого хотели. Изначально был договор: при отставании от «Пахтакора» на девять и более очков клуб может расторгнуть контракт. С компенсацией. Такое решение и было принято, хотя последние девять матчей первого круга мы прошли без поражений.
– Кто содержит «Навбахор»?
– Хоким, по-нашему губернатор. Переживает за футбол, но у него много советников и советчиков, переживающих за что-то другое. «Навбахор» – не «Пахтакор» с «Локомотивом», где есть большие деньги, зато народная команда. Болельщики любящие, но горячие, могут и камешками забросать. По-хорошему ни один тренер из Намангана не уезжал, спрос там большой. Ко мне, грех жаловаться, относились хорошо, чуть ли не на руках носили. Высшего результата не достиг, но мы научились давать бой «топам», стали бить какие-то антирекорды, побеждать на выезде.
– Как вам узбекское судейство?
– Показалось, что как уехал за границу из Советского Союза, так в него и вернулся. Но с приходом в руководство федерации известного судьи Равшана Ирматова ситуация начинает меняться.
– Как поживает «Бунедкор», нанимавший в свое время Зико, Сколарии Ривалдо?
– Сумасшедшие деньги закончились. Но академия работает, играет неплохая молодежь.
– Кто давал те деньги?
– Богатый человек, недавно освободился. В его времена даже за поражения платили премиальные.
– Узбекистан для вас позади. Что дальше?
– Веду переговоры, и не только в России. В Ташкент скоро вернусь – 11 августа 40 лет авиакатастрофе, в которой разбился «Пахтакор», сыграю в матче памяти.
– Не жарковато там в августе играть?
– Сейчас под шестьдесят. Без кондиционера днем на улицу лучше не выходить. Тренироваться можно только после восьми вечера.
– Мусульманский пост Рамадан вам мешал как тренеру?
– Было дело, многие соблюдали. Но это религия, не запретишь. Оставалось рассчитывать на какие-то поблажки, которые Коран разрешает путникам, например. Не пить целый день в сильную жару – испытание для организма.
– Всегда удивляло, почему Фергюсон, человек в возрасте и некрупного телосложения, мог ударить спортсмена в расцвете сил без боязни получить в ответ.
– Шотландец, особый склад характера. Да и понимал, что с его авторитетом вряд ли кто-то отважится распустить руки. Уважали Фергюсона абсолютно все. А с тем же Хьюзом больше шума было, чем физических действий. «Оштрафован на недельную зарплату!» – орал Фергюсон. «Да пошел ты!» – «Две недели!» – «Иди еще дальше!» – «Три недели!!!» Рядом стоял Киддл в готовности немедленно разнять, если вдруг полыхнет.
Я когда только приехал, голова кругом шла. Куда, думаю, попал? Лобановский так никогда не кричал, чаще взглядом испепелял. Яремченко в «Шахтере» мог, но не настолько. А тут вроде «МЮ» - и бананы по раздевалке летают, чай опрокидывается.
– Узбекский футбол в этом смысле тихий?
– Разный. Хоким мог позвонить до игры: «Поставь того, а не этого». Или счет заказать: «Сегодня должны выиграть 3:0». Как будто 1:0 не победа. Сразу сказал, чтобы мне телефон с такими звонками не подносили. В раздевалку тоже заходил поначалу, разнос устраивал: «Вы в какой футбол играете?!» Однажды в первом тайме было 0:0, во втором – 3:0. Так он сказал, что победа его заслуга, – накачка в перерыве сработала. Потом поговорили наедине, посоветовал ему беседовать с игроками индивидуально и на следующий день, а не будоражить сгоряча всю команду. Поняли друг друга, все нормализовалось. Человек многое для футбола сделал в Намангане, но вот его советники…
