Начало 2020 года мир потрясли экстраординарные события на Ближнем Востоке. 3 января по приказу президента США Дональда Трампа было ликвидировано официальное военное лицо высокого ранга Ирана генерал Касем Сулеймани. В ответ Корпус стражей Исламской Революции (КСИР) Ирана провел ракетную атаку двух военных баз США в Ираке. Философско-политическое выступление Дональда Трампа 8 января успокоило мир. Сейчас конфликт вернулся в привычное русло дипломатии и гибридных войн.
Убийство государственного военного деятеля показывает остроту конфликтности внешнеполитических повесток как минимум Ирана и США. Острые военно-политические акты глобального значения не возникают ситуационно, то есть на базе случайного стечения условий. Под утихшими водами конфликта скрывается многослойный айсберг из противоречий и вызовов. И этот айсберг лежит на геополитической плите от Северной Африки и Ближнего Востока до Южной и Центральной Азии. Эти проблемы формировались в последние 100-200 лет как естественным образом, так и путем спекулятивных манипуляций с ценностями и интересами в регионе.
Геополитика. Не черное и не белое
Историки, политики, ученые и пресса пролили немало пота и творческих фантазий, чтобы в массах укоренились одностороннее (черно-белое) восприятие Ирана, США, других участников ближневосточной геополитики. Упрощенные теории показывают геополитические конфликты как в кино или романах. Нам обычно показывают борьбу «добра» и «зла», «света» и «тьмы», «демократии» и «авторитаризма», «либерализма» и «социализма». Эстетическое, этическое или художественное восприятие геополитических конфликтов, в общем-то, близко и понятно природе человека и широких масс.
Если наблюдатель отбросит этически зашоренные взгляды на конфликты на Ближнем Востоке, то это пойдет ему на пользу. Он сможет увидеть перманентное столкновение имперских ценностей и интересов на изможденном теле Ближнего Востока. С начала 19 века идут геополитические игры между крупными империями на поясе от Северной Африки и Ближнего Востока до Южной и Центральной Азии. Революции и перевороты, интервенции и войны, экстремизм и терроризм, альянсы и союзы, санкции и изоляции, торговля и инвестиции, партнерство и сотрудничество служат инструментами разрешения противоречий и конфликтов.
Территория «Большой игры». От Центральной Азии до Ближнего Востока
Убийство высокого государственного чина является одним из большого множества военных и политических событий в геополитике последних 200 лет. Военно-политическая операция США выходит за пределы лишь оперативных американо-иранских отношений.
Геополитические столкновения глобальных и региональных империй удобно рассматривать на основе известной концепции «Большой игры». Великобритания и Российская империя в старой «Большой игре» (начало 19 века - середина 20 века) боролись за влияние в Южной и Центральной Азии. Новая «Большая игра» развернулась с середины 20 века. Территория интересов глобальных империй (Великобритания, США, Российская империя/СССР/Россия, Европа, Китай) включает пояс «Северная Африка - Ближний Восток - Южная Азия - Центральная Азия».
Инструментами старой и новой фаз «Большой игры» выступают горячие войны, государственные перевороты, холодные и прокси войны, разведка и шпионаж, транспортные, торгово-экономические и инвестиционные проекты, политические соглашения. Примерами прямых и гибридных войн являются афганская война (1979-1989), первая ливанская война (1982), вторая ливанская война (2006), иракская война (2003-2011), гражданская война в Сирии (2011 - по настоящее время). Примерами военно-политических действий являются вхождение в 1949 году Турции в НАТО, вхождение в 1955 году Ирана и Турции в СЕНТО. Примерами транспортных проектов являются TRACECA (Европейский Союз, 1993), «Новый Шелковый путь» (США, 1998), «Большая Центральная Азия» (Greater Central Asia, 2005), «Евразийский сухопутный мост» (Eurasian Land Bridge; Россия, Китай, Казахстан), «Один пояс - один путь» (Belt and Road Initiative, Китай). Примерами политических компаний являются соглашение Сайкса-Пико в 1916 году о разделе территорий влияния Ближнего Востока (Великобритания, Франция, Российская империя, Италия. 1916), создание Объединенной Арабской Республики (1958-1971), "арабская весна" (2010-2011).
На самом деле событий «Большой игры» очень много. Их сложно все перечислить и классифицировать. Почти на всей оси североафрикано-азиатского пояса «Большой игры» сохраняется военно-политическая и социально-экономическая напряженность. В этом поясе сталкиваются и сплетаются региональные и глобальные ценности и интересы.
Зыбкий фундамент. Источники ближневосточной нестабильности
Более или менее системный взгляд на Большой Ближний Восток открывает нам гораздо ужасную картину, чем может показаться на первый взгляд. Здесь обнаруживаем деструктивное сочетание климатических, экономических, религиозно-культурных, военно-политических условий. Такое положение ведет к осознанию, что регион не может найти выход из состояния перманентных конфликтов. Более того, критическая напряженность региона генерирует импульсы в другие области Евразии.
Приведем некоторые стратегические вызовы региона.
Во-первых, водно-климатический вызов для выживания населения Ближнего Востока. Рост населения, рост продовольственной нагрузки на сельское хозяйство, засушливый климат, истощение возобновляемых источников пресной воды - создали растущую напряжённость, дефицит питьевой и оросительной воды. Дефицит воды провоцирует военные конфликты, начиная со второй половины 20 века. Международный исследовательский проект MENARA прогнозирует, что повышение мирового уровня океана, засухи, высокие температуры, опустынивание и увеличение дефицита пресной воды приведут к 2050 году к затоплению густонаселенных прибрежных областей Северной Африки и стран Персидского залива. Такая тенденция повлияет на резкий рост внутренних и международных миграций.
Во-вторых, демографический бум и продовольственная безопасность. В 1994 году Международная Каирская конференция ООН по населению и развитию призвала страны мира к учету и регулированию народонаселения (демография, просвещенность и образование, брачность, повышение прав женщин, медобслуживание) в стратегиях социально-экономического развития. Диспропорции приводят к нарушению планирования семьи, высокой рождаемости и смертности, значительному повышению доли молодежи в возрастной структуре, повышению безработицы среди молодежи, росту масштабов нищеты. Сегодня, на Ближнем Востоке и в Северной Африке недоедают более 52 миллионов человек. Дефицит питьевой воды и пищи способствуют недоеданию, болезням, экологическому загрязнению, миграции. В отдельных странах (Йемен, Сирия) ситуация является катастрофической. Снижение плодородия почв, засоление почвенных и водных ресурсов, рост населения и изменение климата негативно влияют на производство продуктов питания.
В-третьих, молодежный демографический фактор вызывает высокое и долговременное давление на рынок труда и устойчивость общества при слабой экономике. Около половины населения Северной Африки и Ближнего Востока моложе 24 лет. Высокий темп рождаемости, ограничения рынка труда, экстремизм и терроризм, политическая нестабильность, неэффективность и коррупция правительств, неэффективность экономики государственного сектора и другие причины препятствует стабилизации спроса и предложения труда.
В-четвертых, глобальное энергетическое доминирование Ближнего Востока. Совокупные запасы нефти только Саудовской Аравии, Ирана, Ирака, Кувейта, ОАЭ, Ливии и Катара составляют около 50% мировых запасов. Совокупные доказанные запасы природного газа Ирана, Катара, Саудовской Аравии, ОАЭ, Ирака, Египта, Кувейта, Ливии и Омана составляют около 42%. Не удивительно, что в зависимом от углеводородов мире, интерес к прямому и косвенному контролю потоков и запасов нефти и газа проявляют США, Европа, Россия, Китай. Государства ближневосточного региона конкурируют между собой в стремлении влиять на рынок углеводородов.
В-пятых, арабо-израильский вызов мирному сосуществованию двух народов вносит свой вклад в общую напряженность. В первой половине 20 века последовательные и организованные усилия сионистов открыли дорогу учреждению израильской государственности через декларацию Бальфура 1917 года (Balfour Declaration). Создание палестинского государства находится все еще в процессе. За последние десятилетия есть определенный прогресс в нахождении взаимопонимания между Израилем и рядом арабских государств. Январская инициатива (2020) Дональда Трампа стало новой инициативой по упорядочению концепции сосуществования и сотрудничества Израиля и Палестинского государства. Данный вызов остаётся все еще одним из существенных дестабилизирующих факторов геополитической стабильности в регионе.
В-шестых, внутриисламские конфессиональные, теократические, этнические противоречия и конфликты вносят междоусобицу и раздор среди народов и государств. Эта ситуация мешает мирному сосуществованию мусульман, исповедующих различные традиции ислама. Например, не только религиозные авторитеты исламского права, но и население с базовым исламским образованием понимают, что два крупных течения ислама не имеют фундаментальных (=антагонистических) противоречий. Все способы преувеличения вторичных разногласий между ними - от лукавого. К сожалению, религиозные спекуляции искусно использовали и используют не только внешние империи, но и элиты местных империй Ближнего Востока. Ядром этого суннитско-шиитского конфликта является так называемая «холодная война на Ближнем Востоке» (Iran-Saudi Arabia proxy conflict) между Саудовской Аравией и Ираном.
В-седьмых, регион является благоприятной средой для радикальных и экстремистских организаций, которые стремятся к политизации ислама для своих целей. Пропаганда и манипуляции религиозными и конфессиональными ценностями помогает им собирать последователей на борьбу с различными «империалистами», «неверными» мусульманами, семитами и друг с другом. Такие военно-политические общества стремятся к установлению разных версий «халифата» в одном государстве или на более обширных территориях вплоть до всего мира («Братья-мусульмане», «Аль-Каида», ДАИШ и др.)
Эти конфликтные вызовы стали нарастать с середины 20 века. Все эти вызовы Ближнего Востока генерируют негативные импульсы внутри государств и в межгосударственных отношениях. Способами разрешения кризисов и конфликтов нередко становятся явные, гибридные и прокси-войны.
Необходимость внешней силы
Поддержание устойчивого развития на Ближнем Востоке делает необходимым вовлечение глобальных внешних сил. Региональные элиты проявляют слабый уровень консолидации перед лицом вызовов. Элиты Ближнего Востока в силу высокой степени рисков сосуществования не демонстрируют способность успешного совместного поиска и создания региональной схемы разрешения системного кризиса.
В рейтинге могущественных стран (most powerful countries) много стран Ближнего Востока (Таблица 1). Ирана нет в рейтинге, что немного запутывает действительную геополитическую ситуацию. Очевидно, эксперты руководствовались политическими предубеждениями.
Таблица 1. Рейтинг самых могущественный стран на Ближнем Востоке
Пояснение: Рейтинг могущества основан на одинаково взвешенном среднем значении баллов по пяти признакам: лидерство, экономическое влияние, политическое влияние, сильные международные альянсы и военная сила.
В регионе сконцентрированы могущественные страны с разной геополитической повесткой (Иран, Израиль, Саудовская Аравия, ОАЭ, Турция, Катар). Это создает объективные условия для столкновения интересов. Во-первых, нефтегазовое богатство региона вносит лепту в потенциальную напряженность между странами. Большинство стран региона являются членами ОПЕК и конкурируют между собой. Во-вторых, высокая плотность магистралей экспорта нефти через Ормузский пролив и Красное море создают геостратегические риски на пути транспортировки нефти. Наконец, потенциал внутригосударственной и межгосударственной напряженности подпитывается религиозными, этническими, кланово-племенными, водно-климатическими факторами.
В итоге равновесие на Ближнем Востоке носит устойчивый конфликтный характер. Недоверие и конфликтность вызывают высокий уровень вооруженности государств региона (Рисунок 1). Согласно отчету Military Balance 2019 (Лондонский Международный институт стратегических исследований, IISS), средний уровень оборонного бюджета в регионе превышает 5% ВВП. Спрос на вооружения удовлетворяется со стороны США, России, Китая, Франции, Германии. Поставки оружия, естественно, служат дополнительным косвенным каналом геополитического влияния на местные элиты.
Рисунок 1. Доля военных расходов отдельных стран
Ближнего Востока (% от ВВП, 2018
Ситуацию на Ближнем Востоке можно ассоциировать с вулканом Йеллоустоун, который находится в состоянии активного покоя. Государства вынуждены инвестировать много средств на военные расходы. Это сокращает возможности на социальную сферу, экономику, актуальные технологии для устойчивого развития.
Оставление региона на самостоятельность может привести к ухудшению противоречий, междоусобных войн и конфликтов. Попытки консолидации государств региона не приводят к единой государственно-политической платформе. Проблема региона заключается в институциональной несостоятельности региона контролировать и управлять вызовами. Элиты государств Ближнего Востока не смогли и, по-видимому, не могут самостоятельно построить общую региональную платформу на основе природных ресурсов, знаний и технологий, религиозных и теократических ценностей, добрососедских отношений и доверия.
По объективным причинам, внешнее/глобальное вмешательство становится неизбежным и необходимым. Но и здесь мы сталкиваемся с проблемами. В ряде случаев, вмешательство в разные периоды сил ООН, США, Великобритании, СССР, России способствовали урегулированию и контролю острых и горячих междоусобных конфликтов. В то же время, история дает много фактов, когда необоснованное или неэффективное вмешательство мировых держав лишь дестабилизировало положение на Ближнем Востоке.
Геополитическая повестка в монархически-светском Иране (60-70-е годы)
Сегодняшний острый конфликт между США и Ираном представляется поразительным, если вспомнить успешное и стратегическое сотрудничество двух стран при монархическом Иране в 60-70-е годы. Геополитическая повестка Ирана при последнем шахе Мохаммеде Реза Пехлеви была имперской, но в целом проводилась в фарватере американской глобальной повестки.
Шах стремился учесть политические издержки послевоенных реформ в Турции, Ираке, Египте, Йемене. Он инициировал так называемую «белую революцию» в Иране - буржуазные и капиталистические реформы в 1963-1979 годы по модернизации общества.
Иран сделал большой прыжок в развитии в 70-е годы до прихода исламской революции и принятия жёсткой теократической системы. ВВП на душу населения вырос за 1960-1979 годы с 192 до 2,4 тыс. долларов. Индустриализация удавалась из-за доходов от экспорта нефти и активного государственного финансирования. Снижалась роль шиитского духовенства, развивалось светское общество, ширились права женщин. Империя росла быстро и имела предпосылки быстро превратиться в региональную экономическую державу. К сегодняшнему дню Иран представлял бы гораздо более мощную страну, которая бы определяла бы важный баланс в азиатском поясе «большой игры».
США строили крепкие долгосрочные отношения с Ираном. Турция, другая сильная региональная империя, развивала дружественные отношения с Ираном. США видели Иран как главного партнера на Ближнем Востоке. Процветали экономические и политические отношения между Ираном и Израилем. Спецслужбы США, Великобритании, Израиля, Франции, Турции активно сотрудничали с шахским Ираном. Иран был стратегическим партнером для США и Запада в противостоянии коммунистическому СССР. Президент Джимми Картер в 1977 году, в ходе своего визита, поднимал тост за шаха и называл Иран «островком стабильности в одном из самых проблемных регионов мира». СССР ревностно наблюдал за прозападным уклоном в развитии Ирана и стремился развивать с ним торгово-экономическое сотрудничество.
Геополитический разворот в теократическом Иране (1979)Курс «не Запад, не Восток». Экспорт исламских ценностей в мир
Начало стратегического противостояния между США, его союзниками и Ираном берет начало с народной революции в Иране в 1979 году. Экспорт «исламских» ценностей становится важным приоритетом Ирана в его ближневосточной политике. Это полностью меняет геополитический ландшафт на Ближнем Востоке. Теократическая элита Ирана стала противостоять многим идеологическим фронтам - капиталистическому империализму США, коммунистическому империализму СССР, исламскому «лидерству» Саудовской Аравии, сионизму Израиля.
Духовенство сменило монархистско-светскую систему на клерикально-светскую систему. Политика экспорта ценностей исламской революции предусматривает снижение влияния на Ближнем Востоке глобальных империй США и СССР, а также местных государств, таких как Израиль, Саудовская Аравия.
Изменение геополитического курса Ирана на лидерство в исламском мире и пропаганду исламских ценностей вызвало обострение отношений с США, СССР, арабским суннитским миром. Ирак начитает войну с Ираном (1980-1988) из-за конфессиональных рисков суннитско-шиитского баланса. В этой ирано-иракской войне Сирия образуют стратегический альянс с Ираном в связи с определенной близостью конфессиональных ценностей сирийской и иранской элит (алавиты - шииты). Кроме того, Сирия вела тяжелую войну (1976-1982) с суннитской радикальной организацией «Братья-мусульмане». В этот период и складывается противостояние между Ираном и Сирией, с одной стороны, и Саудовской Аравией и другими арабскими странами, с другой стороны.
Советско-иранские геополитические интересы обострились в 80-е годы. Геополитика Ирана преследовала «политическую исламизацию» соседнего Афганистана. СССР начала интервенцию (1979-1989) чтобы обезопасить Центральную Азию и поддержать просоветский режим в Афганистане. СССР поддерживали Ирак в войне с Ираном (1980-1988). Выход советских вооруженных сил с Афганистана стал менять советско-иранские отношения в положительную сторону.
США с 1979 года сталкивается с антиамериканской и имперской происламской политикой Ирана. Из стратегического союзника Иран превращается в стратегического врага США. Успех перестройки СССР мог бы серьезно защитить имперские амбиции Ирана в регионе Ближнего Востока. Развал СССР в 1991 году оставил Иран лицом к лицу с экспансионистской геополитической повесткой США как гегемона. Развал СССР дал возможность экспансии США на Северную Африку, Ближний Восток и Южную Азию (Афганистан). Путь последовательной санкционно-изоляционистской политики США для сдерживания Ирана был открыт. США с 1980-х годов проводят политику торговых, финансовых, инвестиционных и других санкций против Ирана.
Военные интервенции и арабская весна в 2000-е годы. Обострение «Большой игры»
Став гегемоном после падения СССР, США расширяет активность (прямые, гибридные и прокси-интервенции) против независимых государств - Ирака (2003-2011), Ливии (НАТО, 2011) и Сирии (2012). Доктрина «превентивной войны» (2002) обеспечила США правом на военно-политические компании против потенциальных угроз (например, вероятность разработки ближневосточной страной ядерного оружия).
Интервенции создали институциональные пустоты или государственный вакуум на этих территориях. В 2010-2011 годы на Северную Африку и Ближний Восток накатывают волны «арабской весны» или мягких протестов (демократическое давление на власти со стороны молодежи и оппозиций). Факторами «демократизации» стали демографический взрыв, секуляризация элит от нужд народов, неэффективность экономики, рост необразованности широких масс, увеличение безработицы и бедности, рост удельного веса молодежи в демографической структуре населения, развитие интернета и сетевых технологий, повышение запроса масс на изменения.
Падение правления Саддама Хусейна в Ираке (2003) нарушило суннитско-шиитское равновесие на Ближнем Востоке. Как ответная реакция, стало развиваться протестное суннитское движение с трансформацией в глобально-экстремистскую ДАИШ (2006). Арабская весна в Сирии (2011) вылилась в гражданскую войну, что дополнительно обострило суннитско-шиитское противостояние. События в Ираке и Сирии ослабили и разрушили каркас ближневосточного баланса сил, создали почву для суннитско-шиитских спекуляций и конфликтов. Иран и союзнические шиитские группы (в частности, «Хезболла» в Ливане) были вынуждены активно включиться в войну в Сирии и Ираке против суннитских группировок (сирийская оппозиция, ДАИШ и другие).
Кроме необходимости поддержки дружественного режима в Сирии, Иран видел открывшиеся возможности укрепления шиитской дуги «Иран - Сирия – Ливан». В Иранской повестке эта дуга помогает более успешно реализовывать «исламское лидерство», противостоять США и Израилю. Разумеется, повысился уровень конфликтности между Ираном и США, Саудовской Аравией, Израилем.
Эти события также способствовали возрождению и активизации глобальной (Ближний Восток, Африка, Центральная Азия) внешней политики России (2015). Китай в 2000-е годы активизирует торгово-экономическую экспансию на Ближний Восток в рамках инициативы «Один пояс - один путь». Оси геополитических полюсов США, Европы, России и Китая более тесно сомкнулись по дуге от Северной Африки до Центральной Азии.
На «зачищенных» просторах Ирака и Сирии стали разворачиваться прямые и гибридные военные конфликты с участием ДАИШ, США, России, Ирана, Турции, Саудовской Аравии и др. государственных и негосударственных общественных групп. Создание институциональных пустот создало возможности для реализации имперских интересов России, Турции, Ирана, Саудовской Аравии, Китая, суннитских и шиитских организаций, курдских сил и других общественных групп. Эти процессы постепенно меняют геополитическую картину на Ближнем Востоке.
Ничего личного. Сталкиваются системные элиты
Гибель генерала Касема Сулеймани стала проявлением жесткого столкновения внешнеполитических повесток между США и Ираном. Виновную сторону сложно найти. Иран последовательно осуществляет политику экспорта ценностей исламской революции 1979 года и расширения ценностей шиизма. США и их союзники проводят политику реструктуризации и сдерживания независимых государств - Сирии, Ливии и Ирана в регионе.
В современном мире личность любого порядка детерминирована окружающей его системной элитой. Личность вынуждена выступать реализатором заложенной программы. Для внутренних и внешних наблюдателей, США и Иран нуждаются в нравственной мотивации действий своих героев.
Касем Сулеймани олицетворяет в глазах большинства народа Ирана национального героя, выдающегося военного стратега, яркого защитника экспансионистских интересов элит Ирана. Генерал Касем Сулеймани сделал большой вклад в экспорт шиизма в зону региональных интересов Ирана на Ближнем Востоке. Он много сделал для победы над террористическим группировкам ДАИШ и «Аль-Каида» в Сирии и Ираке.
Для США и Запада Касем Сулеймани постепенно превращался в изгоя и международного террориста. США еще в 2011году включили Касема Сулеймани в список санкционных лиц, которые помогали Сирийскому правительству в подавлении протестов. В апреле 2019 года США внесли подразделение специального назначения «Кудс» Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) в список террористических организаций. Это подразделение возглавлял генерал Касем Сулеймани. Военная операция по ликвидации Касема Сулеймани стала финальным актом в формате государственного терроризма со стороны США.
Практически не имеет значения Дональд Трамп или другой лидер стоит у руля американского корабля. Американская элитарная система давно и, не без оснований, привыкла доминировать в задании «хороших» и «плохих» ценностей и норм поведения для людей, народов и государств. Ход и динамизм американской империи задаётся сложной и устойчивой структурой системных элит. Неординарная личность Трампа способствует лишь более жесткому и менее дипломатическому выражению классических стереотипов американской политики. С Трампом Америке легче осуществлять решительные и широкие проекты по перекройке мирового экономического и политического баланса в мире.
Санкции и государственный терроризм. Между гуманизмом и рациональностью
Убийство государственного служащего Ирана Касема Сулеймани американскими ВВС по приказу Дональда Трампа является показателем того, как мало наша цивилизация прогрессировала за тысячелетия развития в культурном плане. Уровень образования и культуры, технологий и эстетики значительно вырос по сравнению с древними временами. Вместе с тем, международный терроризм остается, к сожалению, важным и востребованным инструментом для отдельных лиц, социальных групп, негосударственных объединений, а также государств.
Каждая империя по-своему видит баланс сил. Убийство такой личности стало определенным облегчением для США, Израиля, Саудовской Аравии. Они видели в прокси-деятельности генерала Касем Сулеймани растущую угрозу национальным и региональным интересам. Генерал был очень успешным в экспансии политических и теократических интересов Ирана в арабские страны. Рост имперскости и влияния Ирана в регионе крайне невыгодно для США и его союзников на Ближнем Востоке.
Более разрушающим инструментом воздействия на геополитическую повестку (ядерная программа) Ирана стали финансово-экономические санкции США и ЕС в 2012 году. Санкции резко ограничили экспорт нефти страны, увеличили инфляцию, повысили социальную напряженность в иранском обществе. Это вынудило Иран пойти на уступки и заключение ядерного соглашения в 2015 году в ответ на отмену санкций. Однако, основываясь на разведданных Израиля, Дональд Трамп вывел США из Иранского ядерного соглашения в мае 2018 года.
Упорство Ирана в своей геополитической повестке стало одной из важных причин ухудшения социально-экономического положения иранского населения. Участники широких протестов в декабре 2017 году, в течение 2018 года, ноябре 2019, январе 2020 года критикуют внешнюю политику, требуют ухода Верховного Правителя, свержения клерикального режима, снижения коррупции, экономических реформ.
Наивные и идейные оракулы универсальных ценностей
Убийство иранского генерала является одним из большого числа военно-политических событий в непрерывной цепи геополитических процессов в регионе. В оси «Северная Африка - Ближний Восток - Южная Азия - Центральная Азия», критическая масса конфликтующих ценностей и интересов сконцентрирована в регионе Ближнего Востока. В этом регионе сталкиваются геополитические интересы США, Европы, России, Китая. Здесь проходят неформальные и невидимые границы интересов, как мировых, так и региональных держав.
После развала биполярной системы и кризиса однополярной системы, мир движется к новому равновесию и балансу. Печально, что движение к новому равновесию сопровождается острыми культурными, политическими и военными столкновениями. Разные идеологи - ученые, политики, богословы - разрабатывают собственные рецепты универсализации ценностей.
Известный оракул либерализма и ученик Сэмюэля Хантингтона, Френсис Фукуяма получил известность за идею о безальтернативности западного либерализма на фоне развала советской империи в 90-е годы 20 века. Фукуяма призывал Билла Клинтона к свержению Саддама Хуссейна во имя торжества либеральной демократии. Египетский писатель и философ Сейид Ибрахим Кутб (идеолог движения «Братья-мусульмане») призывал к политизации ислама и отвержению западных ценностей. Великий аятолла Рухолла Хомейни создал богословское государство, конституция которого призывает к всемирной борьбе за исламские ценности, созданию единой исламской уммы. Можно найти очень много идейных и беспринципных, искусных и неуклюжих глашатаев, которые призывают к распространению неких универсальных ценностей. Эти универсальные ценности они «изготавливают» путем религиозных, научных, политических, культурологических спекуляций.
Практическая реализация универсальных ценностей оборачивается трагедиями и лишениями для миллионов людей. Вместо благоденствия и развития, на Ближнем Востоке и Афганистане ширится недоверие и насилие, конфликты и войны, борьба за власть и влияние, провокации и терроризм.
Перспектива полиполярного внешнего баланса
Опыт показал, что США и Западу не справиться с гремучим набором проблем на Ближнем Востоке без России и Китая, без реформы геополитических стратегий и программ, без инноваций в американской доктрине. Компании по силовой реструктуризации политических режимов в Ираке, Ливии и Сирии ухудшили и без того хрупкое положение на Большом Ближнем Востоке. Обострились социально-экономические, политические, межконфессиональные и межэтнические противоречия. Интервенции, террористические акции, гибридные и прокси войны стали обыденными способами разрешения геополитических интересов между разными государствами.
Разрушенные дееспособные авторитарные режимы худо-бедно, но обеспечивали стабильность и контроль за рисками локализации и распространения терроризма и экстремизма. С разрушением скрепляющих общество авторитарных режимов, на Ближнем Востоке сформировались напряженные зоны анархии, хаоса и общественного беспорядка.
Возрождение роли России как сверхдержавы, расширение глобальной экономической и политической роли Китая создают предпосылки для адаптации внешнеполитических стратегий игроков к новой реальности. Неспособность ближневосточного региона самостоятельно выработать систему коллективной безопасности делает необходимым включение широкого круга мировых и региональных держав в конструктивный геополитический диалог.
«Ближний Восток – Афганистан»: вызовы для России, Центральной Азии, Пакистана и Китая
Последствия негативных социально-экономических процессов и геополитического хаоса на Ближнем Востоке достигают и региона Южной и Центральной Азии. Военные группировки и идеология ДАИШ уже проникли и закрепляются в Афганистане. В Афганистане царит многовластие и военно-политическая напряженность и неопределённость. В стране нашли приют различные военно-религиозные организации.
Россия, Центральная Азия, Пакистан и Китай озабочены процессами нестабильности в геополитической дуге «Ближний Восток – Афганистан». Родоплеменной и страдающий от бедности, военных конфликтов и недостатка продовольствия Афганистан создает благоприятный экономический, политический и религиозный простор для различных религиозно-экстремистских течений. Многовластие, военно-политическая, конфессиональная, этническая междоусобицы создают возможность для укрепления идеологии ДАИШ в стране. В среднем в год происходит около 20 тысяч вооруженных столкновений.
Экстремистская религиозно-военная идеология и глобальная технологичная пропаганда ДАИШ, Аль-Каида и других религиозно-экстремистских групп вовлекает непросвещенных и дезориентированных граждан для борьбы за «справедливое» клерикальное государство. Наиболее подвержены пропаганде социально-уязвимые и идейно-чувствительные слои населения - молодежь, мигранты, бедствующие. За 28 лет (1990-2018) на 72% выросло население в Таджикистане, на 61% в Узбекистане, на 43% в Кыргызстане. Демографический бум, безработица, бедность затрудняют доступ молодежи к качественному образованию, религиозной просвещенности, занятости. Уязвимые группы и прослойки населения создают потенциальную почву для принятия фальшивых идеологий.
Геополитическая плита от Северной Африки до Центральной Азии имеет монолитное единство. У проживающих здесь элит и народов, конфессий, племен и кланов имеются широкие различия в идеологии, менталитете, религии, культуре и традициях. Странам Центральной Азии следует внимательно исследовать уроки для обеспечения собственной безопасности и устойчивости. Наиболее важные и чувствительные области изучения включают технологии водообеспечения и водосбережения, планирование семьи, коррумпированность общества, просвещенность и образованность, духовное воспитание, инклузивность экономического роста, бедность и неравенство распределения доходов.
Заключение
Убийство Касема Сулеймани выступает очень ярким сигналом геополитического кризиса однополярного мира. США и Иран не меняют свои геополитические повестки. Однополярная гегемония проявляет растущую неэффективность. США и Запад уже менее способны регулировать региональные и глобальные риски на оси от Северной Африки к Ближнему Востоку, Центральной Азии и Южной Азии (Афганистан, Пакистан). В странах этой оси проживает мусульманское население различных конфессий и религиозно-культурных традиций. В этой оси много стран, которые испытывают вызовы, связанные с религиозным экстремизмом и терроризмом, ростом населения, дефицитом водных ресурсов, нехваткой продовольствия. Необходимы согласование внешнеполитических повесток и доктрин США, России, Ирана, Турции, Саудовской Аравии, Пакистана и других современных империй. Достижение нового, полиполярного, геополитического равновесия является неотложной проблемой и задачей.
Автор: Орифжан Намозов, д.э.н. Пражский Центр Развития (Чехия)
